Об авторе. Энгелина Борисовна Тареева родилась в 1925 году, закончила филологический факультет МГУ им. Ломоносова, работала редактором. В «Яблоке» с 2001 года, в 2007-2012 гг. – член регионального совета московского отделения партии. В 82 года завела блог «Интеллигентская штучка», который вот уже более 10 лет продолжает оставаться одним из самых читаемых блогов «Живого журнала».



А степная трава пахнет горечью,
Молодые хлеба зелены.
Просыпаемся мы, и грохочет над полночью
То ли гроза, то ли эхо прошедшей войны.


Вот это эхо я слышу всегда - и в грозу, и в тихую погоду. Для нас, военного поколения, война стала главным событием нашей жизни, сколько бы мы ни прожили. Эти четыре года мы помним по дням. Те, кто был на фронте, жили под вражеским огнем и каждую минуту могли погибнуть. Но даже если бы не было прямой опасности, жизнь в фронтовых условиях была немыслимо тяжелой. В тылу не свистели пули, не рвались снаряды, мины и бомбы, но условия жизни были немногим легче фронтовых. Непосильный труд в голоде, холоде и болезнях, и при этом постоянная гложущая тревога за близких, которые на войне, а у каждого кто-нибудь был на войне, и за судьбу страны, особенно в первые полтора года отступления нашей армии. Я сразу же по приезде в колхоз поступила учеником в тракторную бригаду и дальше до отъезда из эвакуации работала на тракторе. Работать было очень тяжело. Все гусеничные трактора у колхоза забрали в первые же дни войны, их вроде бы отправили на фронт. Остались маленькие колесные трактора, которые за два года до этого были списаны как негодные. Стартеры на них не работали, и их нужно было заводить ручкой. Повернуть ручку было очень трудно, я наваливалась изо всех моих сил, так что буквально кровь из носа. На повороте мотор глох, и нужно было слезать с трактора, и опять заводить его ручкой. Мне это не всегда удавалось, и бригадир бежал ко мне через все поле, чтобы завести мой трактор. У бригадира была бронь, его не взяли в армию, потому что он бригадир тракторной бригады. От этой ручки и от руля руки у меня распухли и были синего цвета, пальцы не гнулись. За день мы так уставали, что после работы, не раздеваясь, валились на нары и засыпали мертвым сном. За короткую весеннюю ночь не успевали отдохнуть, и утром я думала, что ни за что не смогу сжать негнущиеся пальцы на ручке или на штурвале, но как-то справлялась. Конечно, деревенским, которые с раннего детства привыкли к тяжелому физическому труду, было легче, чем мне, и я работала хуже, чем они. Меня никто не ругал, мне не делали замечаний. Но я сама видела, что отстаю от других, и мне было стыдно. Я никогда не была отстающей, до войны в школе меня всегда ставили другим в пример, а тут я вдруг оказалась в таком позорном положении.

Из райкома в наш колхоз пришло распоряжение одного тракториста направить в соседний казахский колхоз на помощь этому отстающему колхозу. Настоящего тракториста пожалели послать и послали меня. Там я оказалась среди людей, языка которых я не понимала, и уклад жизни которых казался мне удивительным. Но эти люди были добры ко мне, жалели меня, и с тех пор у меня к казахам особое отношение. Это мои любимые люди. Я и сегодня слежу за событиями в Казахстане, смотрю казахские фильмы, была очень рада, когда на конкурсе «Большая опера» победила казашка. Радуюсь, когда казахские спортсмены побеждают на соревнованиях. В то лето в казахском колхозе меня скосила малярия. Я три дня пролежала без сознания, не помню, как оказалась дома. Я потом много лет состояла на медицинском учете как малярик, экзотическая болезнь для наших широт. Какие мучения причиняет малярия, рассказать невозможно, это знают только малярики. Я болела очень тяжело, и наш фельдшер (врача у нас не было на 40 км в округе) сказал маме, что я не выживу. Так прямо и сказал: «Погибла девка...» Но я оказалась живучей, выздоровела, вернулась в строй и до конца войны, стиснув зубы…

Но я вовсе не собиралась рассказывать о себе… В этот день я обычно вспоминаю близких, которые не вернулись с войны - моего двоюродного брата Матвея, Венку, мою первую любовь и других. Вспоминаю и тех моих друзей, которые вернулись с войны. Они всю мою дальнейшую жизнь были рядом, дарили меня своей дружбой. Были моим кругом общения, моей средой обитания. Они тоже все уже ушли, а я осталась последней, хранительница нашей общей памяти. И я её храню, память у меня клинописная. Я даже думаю, что Господь дал мне такую длинную жизнь специально для того, чтобы я делилась воспоминаниями, свидетельствовала. Я родилась в ночь на 31 мая 1925 года. Если я доживу до конца месяца, то мне исполнится 94 года. До такого возраста в нашем роду никто не доживал. Значит, есть у Бога относительно меня какие-то планы, для чего-то он меня держит на земле.

Мы победили, заплатив за победу непомерную, чудовищную цену. Сами фронтовики говорили, что мы немцев не победили, а трупами закидали. И это похоже на правду. Но Сталина это не смущало, он знал, что пушечного мяса ему хватит, а люди и были для него только пушечным мясом. Ему даже нравились гекатомбы трупов, ему казалось, они доказывают его величие. Чем выше гекатомба трупов, тем он более велик. Если бы во главе государства и армии стоял не Сталин, потери могли быть в разы меньше.

Мы победили, спасли весь мир от коричневой чумы… Правда, союзники тоже вложили немалую лепту в дело победы над фашизмом, но мы склонны всю заслугу приписывать себе. Кроме того, что союзники сражались с немцами, они до открытия второго фронта оказывали большую помощь Советской армии. Одних студебекеров прислали нам 600 тысяч. На эти машины мы установили гвардейские минометы «Катюша», на наши грузовики их нельзя было установить. Были и американские танки, и американские самолеты. Американские машины отличались от наших высокими эргономическими качествами. Тамошние конструкторы заботились не только о боевых качествах машин, но и особо заботились о безопасности экипажей. Наши танкисты и летчики, севшие в американские машины, получали лишний шанс уцелеть. Ну, а о тушенке я уже не говорю, иногда нам, мирному населению, перепадала эта тушенка или концентраты супов из американских солдатских рационов, и это было превеликое счастье. Ко всем прочим достоинствам эта еда была еще и вкусной. Значит, те, кто разрабатывал рационы хотели не только, чтобы солдаты наелись досыта, но и чтобы они получили удовольствие от еды. Чувствовалось, что там к людям относятся не так, как у нас. Разное отношение к человеку, к жизни человека в нашей и в американской армии видно и по поведению при освобождении концлагерей. Союзники вошли в Германию, увидели концлагеря, были потрясены, не могли глазам своим поверить. В бараках, на нарах лежали живые трупы. Люди, исхудавшие до состояния скелетов, больные, не в состоянии были подняться с нар, почти не могли говорить. В эти лагеря, как только их обнаружили американцы, колонной пошли грузовики с продовольствием, постельным бельем, медикаментами и врачами. Бараки превратились в госпитали. Бывшие заключенные выходили из лагерей вылеченными, с запасом продовольствия и одежды. А наши открывали ворота концлагеря, торжественно объявляли заключенным: «Вы свободны!» - и шли дальше. Я читала в польской художественной литературе на польском языке о том, что было с этими бывшими заключенными после освобождения. Они, больные, голодные, раздетые пытались выйти с территории лагеря, но далеко уйти сил не было. Они падали на дороге, многим так и не удалось подняться.

Мы освободили от коричневой чумы весь мир и самих немцев. И немцы освободились. Освободились полностью. Сегодня Германия - демократическая страна и самая сильная экономика Европы, она является донором для более бедных европейских государств. Сегодня Германия - гуманная страна, принимает мигрантов из бедных и воюющих стран больше и охотнее, чем другие государства. В Германии очень заботятся об экологии, это тоже форма проявления гуманности. В Германии уже сейчас 32% энергии для теплоэлектроснабжения получают из возобновляемых природных источников, и этот процент собираются увеличить в ближайшее время. А наши граждане, из страны-победительницы, ездят в Германию учиться, ездят туда лечиться, да и на постоянное место жительства многие не прочь туда переехать. Я знаю семьи, которые переехали, в том числе еврейские.

Немцы признали историческую вину своего народа, и это беспримерный случай в истории. Они признали свою вину, и истово её искупают вот уже почти 75 лет. Они заплатили всем, кто был угнан на работы в Германию, зарплату за все проработанные в Германии дни. Они заплатили узникам лагерей и продолжают платить. Они заплатили тем, кто вынужден был эвакуироваться, компенсируя им расходы на эвакуацию и утраченное имущество. Они хотели заплатить и нашим военнопленным, но сделать этого не смогли… С удивлением обнаружили, что тех, кто выжил в их концлагерях, Сталин отправил в свои концлагеря, а там уж никто не выжил.

Я на себе хорошо почувствовала это стремление немцев искупить свою вину. Ко мне ежедневно ходит социальный работник из еврейской благотворительной организации, которые существуют на немецкие деньги. Из этой же организации мне бесплатно присылают парикмахера и педикюршу. К сожалению, маникюрши у них почему-то нет, и у меня руки в ужасном состоянии. Немцы заплатили мне за эвакуацию 2500 евро, причем, документов об эвакуации у меня не было. Они сами запрашивали международный Красный крест и добыли какие-то сведения о нашей эвакуации. Эти евро я не трогаю. Они лежат в банке. На эти деньги меня похоронят, и, может быть, еще Лене что-нибудь останется.

Но немцы не только деньгами откупаются. Их историки, и мне кажется, только они, занимаются историей еврейских местечек на Украине и другими подобными исследованиями.

Мы освободили весь мир и немцев от тоталитарного режима, дали всем возможность развиваться и процветать, и они этой возможностью воспользовались. А сами мы ни от чего не освободились, как были рабами при Сталине, так и остались рабами и тоскуем по такому же жестокому и беспощадному хозяину. У нас авторитарный режим, и нам очень нравится, что он авторитарный, хотели бы, чтобы гайки закрутили еще покруче. Сталинский режим для нас до сих пор идеал. У нас олигархия: слияние капитала с властью и спецслужбами, и все пронизано криминалом. По уровню коррупции мы занимаем одно из первых мест в мире. Государство почти отказалось от социальных обязательств, которые выполняло советское государство: нет качественного бесплатного образования на всех уровнях, полностью бесплатного здравоохранения и пр. И результаты соответствующие - стагнация в экономике, доходы падают, цены растут… Чтобы сохранить падающую популярность в народе, Путин, уловивший тоску русских по исчезнувшей империи, ведет империалистическую войну с Украиной. Другие бывшие советские республики, в частности республики Прибалтики, боятся, что их постигнет та же участь, и просят защиты у НАТО. И у НАТО появились основания для присутствия в этих республиках. Наша страна оказалась в международной изоляции. За всю тысячелетнюю историю России такого не было, чтобы у России не было ни одного союзника кроме таких же стран-изгоев, как она сама. А про санкции, которые все ужесточаются, и мы это хорошо чувствуем на себе, я уж и не говорю.

Сравнение сегодняшнего положения Германии, потерпевшей поражение во второй мировой войне, и положения России, страны-победительницы, можно считать подведением отдаленных итогов Второй Мировой и Великой Отечественной войн. И итоги эти для нас неутешительны. Однако, мы как будто этого не замечаем. Мы празднуем День Победы в милитаристском восторге. Мы забыли о десятках миллионов жертв, как будто бы победа была, а войны не было. Кричат: «Можем повторить!» Вот интересно, что мы хотим повторить? Десятки миллионов жертв, наши разбомбленные города, послевоенную разруху и голод? Тех, кто пережил войну, почти не осталось, а современному поколению война представляется чем-то вроде компьютерной игры.

Путин воюет не только на Украине, но и в Сирии, и, как мы не так давно с удивлением узнали, еще и в Центральной Африканской республике, о которой мы прежде слыхом не слыхали. Вот что нам там нужно? Понятно что. Санкции лишили наших олигархов, друзей Путина возможности вести бизнес, зарабатывать деньги на Западе, а Африка нам санкций не объявляла, и богатства там неисчерпаемые. Поэтому всё, что награбили в России, они могут вложить в бизнес в Африке. Наша страна вооружается и перевооружается. Мы бряцаем оружием, надеемся всех испугать, но никто не боится. Силы неравны. Экономика США - это 24% мировой экономики, а экономика России - около 2%. Путин, грозящий Америке, напоминает героиню басни Крылова «Слон и моська». Однако, военные расходы обескровили страну, и все это ради сохранения и приумножения богатств правящей клики.

Какие бы ни происходили в России передряги, какие бы ни совершались здесь революции, самодержавие возрождается в России как феникс из пепла. Как говорится, что бы мы ни собирали, все равно получается автомат Калашникова. Но я не хочу верить, что так будет всегда. Некрасов сказал, обращаясь к русскому народу: «Ты проснешься ль, исполненный сил, Иль, судеб повинуясь закону, Всё, что мог, ты уже совершил, — Создал песню, подобную стону, И духовно навеки почил?..» Вот я не могу поверить, что духовно «почил». Этому противоречит вся великая русская литература, а считается, что литература - это выражение национального менталитета и даже коллективного бессознательного. Так что не будем терять надежды.